Им мало надо… это небо, да эти облака.
Вот это и есть полный перечень скупых, на первый взгляд, выразительных средств, постановки «Записки из Мертвого дома», майской премьеры Краснодарского драматического театра им. Горького.
Работа мне понравилась так сильно, что сразу после завершения спектакля, невероятно хотелось посмотреть его еще раз. И это, безусловно, заслуга безликого – по сюжету – братства. На самом деле - разнохарактерного, но имеющего общий почерк, с уникальными авторскими судьбами, но имеющими дичайший знаменатель – острог их собрал воедино.
Что удивительно, так это то, что постановщику Дмитрию Егорову самым невероятным образом удалось попасть в интонацию сказа, рассказа, пересказа, но не арестантской были, а были вообще – о проживании и существовании человека на земле. Не циничного грешника, а человека в пути, искателя, наблюдателя, общего такого человека, неотличимого от нас с вами.
То есть при всем понимании достоевско-шаламовской фактуры, зритель грамотно лишен возможности искупаться в ушатах ужаса и дьявольщины, и во время постановки не чувствовал вкус и аромат кабацкого штампа при всей полноте и соответствующей оркестровке «ресторанной музыки». И это приятно видеть, интересно смотреть, а еще это не режет цитатой на сегодняшний день из позапрошлого столетия, мнимым (а я же говорила!) предчувствием беды. Нет, эта постановка «Мертвого дома» стоит на своем – она театр, а не публицистический полигон для (да кому это вообще нужно) актуальной дискуссии.
По числу ближайших учеников Иисуса Христа или полутонов в октаве подобрано количество героев на сцене. И Иудушка – майор. Каждому из них – свои обстоятельства, на то и разная натура.
Повествование – лаконичное, почти графичное. Актерские работы – аккуратные, но щедрые. С восхищением рассматриваешь каждую черточку лица «калмыка» в исполнении Александра Крюкова во время его проживания образа Александра, прошедшего четыре тысячи палок. «Ох, били-то меня, били на моем веку! Да нет, и не пересчитать, сколько били, да и куды перечесть! Счету такого не хватит»! И грустно с гордостью смеется. И в этом смехе – тоже текст.
Много пауз, молчания, намеренного скрытия текста, который вроде бы должен прорваться, да незачем, ведь сам случай все говорит за себя – к такому выводу приходит «отцеубийца» в заключительном монологе спектакля, который отсылает нас к главному герою «Братьев Карамазовых» Ивану Карамазову, неправомерно прошедшему десять лет острога.
Невероятные гипнотические художественные образы созданы братством этого тихого кандального кольца. Монологи, недо- пересказанные Георгием Хадышьяном, Евгением Жениховым, Асиром Шогеновым, Сергеем Калинским, Юрием Волковым бережно и без ханжеского намека на торжество добра над злом передают всю суть трагедии заключенного в неволю человека. Где свет – истинно в окне. Небо, да эти облака. Гипнотические, потому что актерам удается при невероятном объеме плотных, концентрированных рассказов подобрать такую верную интонацию, что между монологами исключается разрыв. Внимание зрителя перетекает из одной органики в другую, и это дается зрителю довольно легко, без лишних усилий на переконцентрацию, подготовку к другой фабуле, персонажам, да и элементарно настройку к новым лицам и темпераментам.
А завершилась работа песней Гребенщикова из альбома «Беспечный русский бродяга». Нужны ли еще слова. Все очень – в кольцо. Браво.
Фото Сергея Гриднева
#запискиизмертвогодома
#фестивальдостоевского
P.S. Я про чашечки вам на днях писала. Едут. Хе-хе. Из Омска. Где Федор-то Михайлович каторгу отбывал, Господи помилуй.
